С большим опозданием, но рекфест

[white and fluffy]

Отзыв по заявке Олли на фики Олли:

archive.diary.ru/~sport-fest/p48765296.htm - Король мира
falling-in.diary.ru/p40569031.htm - Раскрытая книга
falling-in.diary.ru/p39818751.htm - В сумерках
pay.diary.ru/~potfiction/p42515552.htm - Причина опоздать

Перед тем, как писать рецензию, я перечитала все предложенные фики Олли, стараясь выбрать один. Выбрать не получилось — слишком много у них общего, несмотря на то, что пэйринги не повторяются, и ситуации тоже. Или повторяются? Попробую разобраться, хотя, несомненно, не всем четырем фикам я уделю одинаковое количество внимания.

В двух фиках, «Причина опоздать» и «Раскрытая книга», появляется Ошитари, в двух, «Раскрытая книга» и «В сумерках» — Фуджи (автор явно питает склонность к тенсаям. Или к определенному типу персонажей), по одному разу мы видим Атобе, Акуцу и Сенгоку. И если можно найти что-то общее между тенсаями, и даже добавить в эту группу Атобе, то Акуцу и Сенгоку явно персонажи совсем другого типа. Что же пишет о них Олли?

Очень подробно я на сюжет обращать внимания не буду (перечитайте фики! Рецензии всегда интереснее после перечитывания фиков), чтобы рецензия моя не слишком разрослась. Но в целом получается как-то так: в «Причине опоздать» Ошитари и Атобе после окончания Национального время от времени ведут иронические диалоги, время от времени играют в теннис, нащупывают способ взаимопонимания друг с другом и с командой в изменившихся обстоятельствах, целуются и возвращаются к ироническим диалогам. В «Короле мира» Сенгоку размышляет о возвращении в теннис и о своей жизни, провоцирует драку с Акуцу, чтобы помочь тому расслабиться, уговаривает Акуцу вернуться в теннис и налаживает с Акуцу взаимопонимание. В «Раскрытой книге» Ошитари размышляет о Фуджи и о теннисе, ведет с Фуджи иронические диалоги и — с переменным успехом — налаживает с Фуджи взаимопонимание. И в «В сумерках» Шираиши размышляет о Фуджи и теннисе, играет с Фуджи в теннис … ну и в какой-то мере налаживает с Фуджи взаимопонимание. Да, и большую часть своих фиков Олли характеризует как дженовые романсы.

Насчет размышлений о, иронических диалогов и налаживания взаимопонимания — это я, в общем, не просто так. Герои фиков Олли даже, пожалуй, не размышляют — они анализируют: себя, свою биографию, собеседника, свой теннис, теннис вообще. "Юси поймал себя на том, что выговаривает слова с сильным кансайским акцентом. Обычно он не доставлял ему хлопот, но в моменты, когда Оситари волновался или переживал, становился особенно заметным", "Пожалуй, умение жить без сожалений, не оглядываясь назад, не коря себя за ошибки, которые уже не исправить, и было самой большой удачей Сэнгоку": это разные фики и абсолютно разные персонажи, причем второй отрывок — это, собственно, сам Сэнгоку и думает, мы в его голове находимся. Это несколько смущает: допустим, я поверю в то, что Ошитари способен в момент волнения вот так отстраненно обдумывать то, как это волнение сказывается на его речи (но при этом не способен повлиять на свой выговор). Но поверить в то, что точно так же склонен к развернутому самоанализу (да еще и похожими интонациями) Сенгоку, в каноне совсем на Ошитари не похожий, у меня уже не получается.

Кстати об интонациях: похожим языком, обстоятельными очень развернутыми фразами, написана большая часть фиков. В «Причине опоздать», впрочем, эта общая интонация и отходы от нее неплохо обыграны — когда дело доходит до тенниса, Атобе сразу начинает думать неполными предложениями: "А когда дошёл до кортов, перестал думать вообще. Бросил сумку на траву у ограждения, в раздевалке взял чью-то ракетку и вернулся обратно."

Лексика формальная до казенности: "Хиёси справляется со своими обязанностями удовлетворительно", "Рассмотрев возможность попросту выгнать Оситари из душа...", и даже в диалогах — " И о чём же говорят твои действия помимо желания нести мои ракетки?". Надо признать, впрочем, что иногда эта казенность звучит весьма вхарактерными интонациями, как с Атобе, который "не видел причин, почему Ошитари должен считать иначе": вполне себе чувствуется барский тон.

Автор любит развернутые эмоционально насыщенные описания, стараясь передать через них настроение персонажа: "Шум воды убаюкивал, но адреналин, не до конца выветрившийся из крови, не давал полностью расслабиться, заставлял пальцы вырисовывать сложные узоры на деревянной поверхности лавки, а ноги – выстукивать неровный ритм по полу. Атобэ Кэйго в очередной раз осознал, что терпеть не может ждать".

Или: "Сираиси не предполагал, что в Токио ещё остались такие парки. Деревья растут безо всякого порядка и системы, дорожки посыпаны гравием и песком, а пруд в центре почти полностью зарос ряской. И стоит такая тишина, что невольно начинаешь сомневаться, действительно ли находишься в центре многомиллионного мегаполиса, а не в каком-нибудь тихом провинциальном городке. Деревянные лавки большей частью пустуют, лишь несколько из них заняты пожилыми парочками, неспешно беседующими о чем-то своём.

Сираиси бросает короткий взгляд на спутника. Наверное, ему тоже стоит сказать что-то, завести ни к чему не обязывающий разговор о погоде, учёбе или предстоящих каникулах. Останавливает только осознание того, насколько глупой и нелепой будет эта попытка. В словах нет нужды. Сираиси просто идет, без труда подстроившись под темп Фудзи, и глядит больше под ноги, чем по сторонам".

Слова любовно выстраиваются в такие же сложные и развернутые описания; автор увлекается ими и возможностью создавать картинки-настроения, следует за неспешным, размеренным, почти усыпляющим ритмом, довольно заметно замедляя повествование.
"Ни один из них не ведёт счёт вслух. Мяч отскакивает от корта, чтобы стрелой полететь туда, куда его направит точный удар ракетки, взмывает высоко в воздух и камнем несется вниз, ударяется о сетку и отпружинивает от нее, попадает точно в линию, чтобы снова быть отбитым. Напряженная игра не оставляет времени для громкого подсчёта цифр, да в нём и нет необходимости: оба и без того отлично знают, кто сейчас ведёт, а во время матча хватает и других тем для разговоров". Ритм текста все столь же размеренный, предложения столь же распространенные, хотя неспешная прогулка сменилась напряженным матчем, в котором не хватает времени на подсчет очков (на другие темы для разговоров, правда, хватает).

"- Уже темнеет, - сообщает Сираиси не особенно впечатлённому этой информацией Фудзи. … - Мне нужна победа, - произносит он [Фуджи], вкладывая в удар всё раздражение, отзвуки которого были ясно различимы в голосе, несмотря на попытки говорить нейтрально". Этот диалог, если вы не забыли, происходит во время напряженного матча - "Пять таймов бешеных атак и танца по всему корту, сумасшедших подач и таких же контратак, именных ударов и непредсказуемых отскоков мяча. Два часа неистового противостояния…".

"- И часто вы с Тэдзукой говорите о чем-то помимо тенниса? – парировал Оситари, безуспешно пытаясь избавиться от неприятного ощущения, что колкость получилась обоюдоострой. - Сейчас я разговариваю не с ним, - спокойствие чужого голоса завораживало". А это Фуджи уже разговаривает с Ошитари в "Раскрытой книге", где, к слову, диалоги куда более лаконичны, хоть и происходят не на корте.

Диалоги, как я уже упоминала, ироничны. Автор любит и умеет писать ироничные диалоги, которые местами очень удачно смотрятся – например, в беседах Атобе и Ошитари. "- Разве ты не должен быть на уроке литературы? - не оборачиваясь, ответил Кэйго. - Меня не устраивает интерпретация образа лирического героя Томаса Элиота, выдвинутая автором учебника по литературе и не вызывающая нареканий у Иноуэ-сэнсэя, - по-прежнему неторопливо ответил Оситари". И: "Думаю, пришло время рассказать тебе всю правду: Санта Клаус на самом деле не существует, равно как и вероятность того, что однажды ты станешь капитаном". Ах, извините, это уже реплика Мукахи. Рискну сделать вывод, что автор приравнивает развернутость и нарочитую формальность к иронии.

Но это все мелкие придирки к стилю, которые видны только если читать тексты автора большим массивом и подряд. Пора поговорить о главном. О том, для чего и ради чего написаны эти фики. О теннисе.

Эти фики написаны по канону, где теннис занимает основную часть экранного времени – и основную часть жизни героев. В фиках эта тенденция сохраняется и поддерживается. В какой же теннис играют герои этих фиков?

"…заменить восторг, который охватывает всё тело, стоит выйти на корт с ракеткой в руках, решительно нечем. Слепит ли глаза солнце или дует пронизывающий ветер, отдаётся в ушах гул голосов болельщиков или редкие автомобильные гудки, сверкает ли свежая разметка на травяном покрытии или половина ячеек сетки порвалась, - в этот миг ты король, мир принадлежит тебе, и пальцы крепче сжимают ракетку, глаза щурятся, оглядывая противника, а на губах расползается ухмылка-вызов".

"Теннис – это страсть и тонкий расчет, желание выиграть во что бы то ни стало и хладнокровный поиск уязвимых мест противника, демонстрация собственных навыков игры и сравнение их с чужими. Поединок, в котором схлёстываются и тело, и дух, где решающей может оказаться любая мелочь, но ничто не гарантирует победы. Возможность раскрыть себя и стать сильнее, бесконечно эволюционировать, преодолевая все препятствия на пути к цели".

"В конечном итоге значение имеет лишь победа. Задача капитана – сделать всё возможное и ещё больше, чтобы обеспечить ее. Сираиси-капитан не сомневается в этих нехитрых истинах и готов на что угодно, чтобы вести свою команду к победе на Национальном чемпионате. Но один сет со вторым номером Сэйгаку ставит всё с ног на голову. Ему хватило получаса, чтобы вынудить Сираиси вслух признать то, о чем тот старался не думать последние два года: нет ничего более скучного, чем идеальный теннис. Фудзи Сюске удалось то, что сам Сираиси считал невозможным – разбудить в нём теннисиста. Того, кто выходит на корт не ради победы, но ради самой игры, кто хочет становиться сильнее и встречать всё новых соперников. Того, для кого теннис - удовольствие".

"Оказалось, теннис – это не только соперничество, но и партнёрство. … чувство завершённости, что испытываешь, когда бежишь пятый километр бок о бок с товарищами по команде. Полуденное солнце нещадно палит, дыхание сбивается, очки натирают переносицу, но всё это не меняет того факта, что ты по-настоящему счастлив. Уравнение без неизвестных решается легче лёгкого. Ракетка в руке, солнце в глаза … – кусочки мозаики, которые складываются в простые слова: теннис – это счастье".

Теннис – это счастье. Теннис – это радость. Теннис – это команда. Теннис – это диалог. Сверхценность. Самое сильное переживание в жизни героев. Переживание, способное изменить их жизнь – если они вспомнят главное. То, что в теннисе важна не победа, а участие. В общем, теннис – это весело.

Поэтому идеальный теннис Шираиши ради команды и ради ее победы, весь его путь самосовершенствования автоматически становится ложным. Победа во что бы то ни стало, потом и кровью – вещь бессмысленная и неправильная, потому что не приносит веселья и не несет в себе концепта "мир, дружба и все счастливы"

Поэтому Шираиши, только что обыгравший Фуджи на Национальном, приходит к нему опять – не столько играть, сколько учиться теннису, и все ради осознания, что "…скучен вовсе не идеальный теннис, скучна игра ради победы. Стоит лишь забыть о том, что выигрыш необходим любой ценой, как идеальный теннис из инструмента достижения результата сам становится целью".
Признаюсь, мне трудно согласиться здесь с автором – а мысль эта, кажется, принадлежит все-таки автору, а не Шираиши (который, насколько мне помнится по канону, прекрасно знает, как именно и зачем именно он играет). Как средство принести победу команде стиль Шираиши вполне эффективен и уместен, но в чем смысл именно вот этой рассчитанной безупречности, если речь о том, что теннис – это весело?

Впрочем, неоднозначность трактовки стиля Шираиши не так и удивляет – после внимательного перечитывания фиков становится очень заметно, что автор немного вольно обходится со спецификой теннисного стиля конкретных героев. Со всем, что выходит за пределы ярких описаний восторга на корте и осознаний философии тенниса путем диалогов с Фуджи (признаюсь, мне стало несколько жаль Фуджи, который прошел по этим фикам не живым персонажем, а эдаким загадочным одухотворенным инструментом самопознания для окружающих).

Поэтому парный игрок Ошитари вспоминает, что он парник, только когда речь идет о важности командного духа, но ни разу в его теннисных воспоминаниях Гакуто не мелькает на корте, рядом, как партнер. Поэтому Атобе развернуто анализирует свои чувства, но ни разу не использует инсайт с Ошитари, и при этом у него хватает времени по ночам читать специализированную теннисную литературу.

Это один, единый, одинаковый теннис, пусть даже Фуджи использует три приема на тысячу приемов Ошитари, а Шираиши думает об идеальном теннисе. Это одна идея на всех – все персонажи приходят к ней, хотя начинают с совершенно разного, идут разными путями и являются совершенно разными людьми. Что для жизнерадостного Сенгоку, что для книжника Ошитари, для Атобе, чья будущая жизнь в достаточной степени предрешена, что для Фуджи, который в каноне остается во многом загадкой, что для Шираиши теннис занимает одинаковое место в жизни, одинаково значим, сверхценен, и используя теннис как способ познания себя и окружающего мира, они все извлекают один и тот же урок.

Итак, что же у нас получается? А получаются у нас дженовые романсы, сильные своим лирическим настроем, умными героями, способными на самоанализ и иронические беседы – там, где выбранные автором герои канона действительно могут быть склонны к самоанализу и ироническим беседам. Там же, где автор отходит от своего любимого типажа персонажей, становятся куда более заметны любимые приемы и пристрастия автора, склонность к излишне подробным описаниям и некое однообразие диалогов. Кроме того, у автора с очевидностью есть идея, которую он с энтузиазмом и не жалея выразительных средств несет читателю. Я старалась в этом отзыве не слишком сосредотачиваться на обсуждении самой этой идеи, однако то, какими способами автор ее проводит, вызвало у меня сожаление об упущенных возможностях.

В заключение хочу поблагодарить автора за предоставленную интересную возможность попробовать свои силы в анализе такого рода и извиниться за опоздание с отзывом.