Барраяр. Эзар, Карин, "сплошная гинекология"
читать дальше Полутемный кабинет всегда казался местом сосредоточения могущества и страха. Тягучий золотистый свет пробивался меж опущенных штор, выхватывая из сумрака отдельные детали. Кусок массивного стола с тяжелым бронзовым пресс-папье спинку стула, антикварного и на первый взгляд неудобного, край низкой кушетки, обитой зеленой тканью…
Взгляд скользил с предмета на предмет, теряясь в линиях резьбы, и медленный тане пылинок в лучах света отпечатывался а мозгу, заполняя сознание.
Несколько минут назад, еще по ту сторону двери, колени мелко тряслись, а в пересохшем горле стоял комок. Липкий пот, сжатые в складках юбки кулаки – страх и неуверенность окутывали плечи, словно шаль, стекали вниз невидимым шлейфом, сигнализируя всем во дворце — жертва.
Сейчас страха не было. Было пусто, странно, немного тревожно, но все эти чувства были где-то далеко-далеко, не здесь. Одно дело понимать разумом, что находишься в центре своего мира, что происходит нечто значительное, важное, и совсем другое это чувствовать.
Глаза упорно отказывались воспринимать окружающее цельной картиной, цепляясь за детали. Лежащие на столе крупные руки – волоски на пальцах чуть золотятся, синеватые лунки коротко остриженных ногтей, узловатые суставы. Темная, тяжелая одежда — не сразу приходит понимание что же именно с ней не так, и лишь постепенно в сознании проступает мысль, что гостей обычно не встречают в халате.
Лицо. Почему-то никак не удавалось посмотреть в лицо, взгляд спотыкался и быстро сползал на что-то другое. Например, на массивную хрустальную пепельницу возле левого локтя, скрытого темно-зеленым бархатом.
Сколько еще так стоять?!
— Сядьте.
Низкий хриплый голос, спокойный и почти теплый заставил вздрогнуть, и сонная, наполненная медовыми лучами тишина разлетелась осколками. Карин резко выдохнула, только тут сообразив, что все это время — сколько же она стояла тут? — она боялась дышать.
— Ваше Величество, — принцесса хотела склониться в реверансе, но что-то удержало ее, и она ограничилась кивком, поймав блеск удовлетворения в глазах императора. А может, ей показалось.
Сделала шаг вперед и села на предложенный стул, оказавшись в луче света. Вопреки ожиданиям, сидеть оказалось удобно.
— Вы удивлены тем, что я пригласил вас сюда?
Карин чуть покачала головой, сложила руки на коленях. Получив распоряжение явиться к Императору, она успела испугаться, встревожиться, удивиться. Но сейчас она уже нисколько не нервничала. В конечном итоге, было не так уж много причин, по которым император мог пожелать ее увидеть. А основная — всего одна.
— Нет, Ваше Величество.
— Нет?
— Нет.
— И как вы думаете, о чем я хочу с вами поговорить?
А действительно, о чем? Карин никогда не обольщалась, оценивая свою значимость в вопросе обеспечения Барраяра маленьким принцем. Это стало ее первейшим долгов в день свадьбы, но зачем с ней что-то обсуждать? Она всего лишь женщина, чье предназначение рожать.
За время замужества Карин пришлось научиться владеть собой, но сейчас она чувствовала, как бледнеет и каменеет ее лицо, как застывает взгляд, чтобы не дать пролиться слезам.
— Я не знаю, — голос принцессы прозвучал тихо и пусто. Мелькнула шальная мысль: а закончится ли все это с рождением ребенка? Оставят ли ее в покое тогда, или…
— Вы чувствуете себя нехорошо?
Эзар пристально смотрел в побледневшее лицо женщины с загнанным взглядом. Не смотря на все медицинские заключения, она не выглядела здоровой.
— Вполне, — кивнула Карин. У нее ни на миг не возникло сомнения, о чем спрашивает император. Впрочем, уж он-то точно знал о состоянии ее здоровья все, что надо. Скорее это он мог бы рассказать ей то, что не сочли нужным сообщить врачи. Если бы только она могла спрашивать. А может…
— Вы не выглядите больной. Или здоровой.
Какая разница, как она выглядит? Если будет совсем плохо, ее могут и заменить. Это предположение заставило сердце забиться чаще от страха и надежды.
— И как же я выгляжу, Ваше Величество?
Невежливо, недопустимо так обращаться к Эзару Фробарре, но Карин уже давно было все равно.
— Усталой. Вы выглядите усталой, Карин, — неожиданно мягко проговорил Эзар. — Зерг навещал вас сегодня?
Вопрос был неуместен. Еще месяц назад Карин почувствовала бы себя оскорбленной. Но император был прав – она действительно устала. Смертельно устала. Потому просто кивнула, подтверждая то, что император знал и без нее. Как только врачи разрешили, Зерг в тот же день… нанес ей визит.
Даже мысленно, даже если произошедшее вставало у нее перед глазами во всех подробностях, Карин все равно говорила об этом «нанес визит». Как будто слова могли изменить суть. Как, наверное, церемонно и респектабельно звучит: его высочество принц Зерг нанес визит своей супруге. Да, церемонно и по-деловому. Визит.
С целью зачатия наследника.
Карин внезапно стало интересно, как быстро она окажется в сумасшедшем доме, если сейчас заорет.
— В этом больше нет необходимости.
— Что?
Карин уставилась на императора, не уверенная в том, что услышала. Все, чего от нее хотели — это чтобы она родила ребенка. И каждая неудачная попытка отнимала не только кусочек ее жизни, но и время. Она знала, что выбора нет, и терпеливо, старательно делала все, для того, чтобы наконец родить. И теперь ей говорят, что больше от нее ничего не надо? Что все, что она перенесла, было зря? Просто так?
— Что вы сказали? — повторила Карин медленно.
— Что вам больше нет необходимости спать с моим сыном, Карин, — невозмутимо объяснил Эзар. — Четырех раз вполне достаточно. Чтобы понять, что общих детей у вас с ним не будет.
Карин прижала руку ко рту и вцепилась в ладонь зубами. Она еще не поняла всего, что следует из слов императора. Зерг больше не прикоснется к ней — не об этом ли она мечтала с самой брачной ночи? Только сейчас она не могла об этом думать. На нее накатили воспоминания о светлых стенах медицинского центра, слепящем свете ламп, неуловимо-тошнотворном запахе, присущем больнице. И еще медицинские отчеты, которые она потребовала показать — ровные белые строчки на темном мониторе, и цветные диаграммы и снимки, в которых она ничего не поняла. Сухой язык терминов, сквозь который практически невозможно продраться, добираясь до смысла.
— А как же… А как же… Почему? Я больше не смогу иметь детей? Я…
— Зерг, — имя упало, как нож, разрезая начинающуюся истерику. — Мой сын не может зачать ребенка. Нормального, здорового ребенка. Вы понимаете, что это значит?
Карин медленно кивнула.
Понимает ли она, что это значит? Понимает ли? Это значит что последних трех абортов могло не быть. Что она ломала себя ради того. Чтобы забеременеть и пытаться выносить детей, которые были обречены с самого начала. Что она чуть не умерла из-за глупого, жестокого упрямства.
Принцесса встала и сделала шаг к двери, губы сами собой растянулись в улыбке. Хотелось рассмеяться, и удержаться она не могла. Смех, тихий и легкий выплеснулся из нее звенящими ручейками. Карин не помнила, как она в последний раз смеялась так искренне. Ей пришлось вцепиться в стол и вновь опуститься на стул, чтобы не упасть.
Мысль, что теперь от нее не зависит уже действительно совсем ничего в решении наиважнейшей государственной проблемы – обеспечение Барраяра законным наследником, что снова начнется настоящая неразбериха с престолонаследием, казалась ей в это момент чрезвычайно забавной.
От нее просто не могут больше ничего потребовать. И можно убежать от всего этого кошмара. Пусть разбираются без нее!
Постепенно смех затих, так и не перейдя в рыдания. Осталась только блаженная улыбка на обмякшем лице. И слезы в глазах, привычно не желающие проливаться на публике, пусть всей публики — один император.
— Вы успокоились? — Карин не успела удивиться долготерпению императора, когда поняла, что за время ее истерики он успел встать. Налить чего-то в чашку костяного фарфора и теперь протягивал ей питье, пахнущее какими-то травами. — Выпейте это. Станет легче.
— Что это? — от неожиданности Карин осмелилась не подчиниться.
— Травяной чай и только. Ничего такого, что бы могло повредить вам.
Принцесса послушно сделал несколько глотков. Император смотрел, кА кона пьет и не спешил возвращаться на свое место.
— Вы еще помните вопрос, вызвавший у вас столь бурную реакцию?
Карин поставила чашку на стол и посмотрела на императора. Чего он от нее хочет? Слишком внимательно он смотрит на нее, слишком терпелив. Не в стиле Эзара Форбарры так обращаться с невесткой. Впрочем, она тоже вела себя недопустимо. Ах да, теперь принцессой ей быть недолго.
— Что вам от меня нужно? — спросила Карин просто. Она почти не сомневалась, что император ответит. В конце концов, у нее сейчас могла быть беседа не с ним, а с Негри, к примеру.
— Все то же, Карин. Все то же, — император осторожно взял ее пальцами за подбородок и чуть приподнял голову, вглядываясь в лицо.
— То, что может родиться у Зерга… в лучшем случае будет нежизнеспособно. Возможно, где-то это поправимо. Но не на Барраяре. Я не могу отправить его биологический материал на Бету или на Архипелаг Джексона, чтобы оттуда прислали готового младенца. С тем же успехом я могу назначить своим внуком какое-нибудь животное или мутанта.
Карин закрыла глаза, не желая ничего слышать. Почему это должно касаться ее, словно она единственная женщина на всем Барраяре.
— Почему? Почему опять я? Неужели нет никого другого? — прошептала она, изо всех сил зажмуривая глаза.
— Вы жена кронпринца и будущая мать наследника. Вы уже завязли во сем этом. И до сих пор успешно делали все, что от вас зависит.
— Вот именно! Я сделала все. Все. Что могла. Неужели, вам этого мало, Ваше Величество?
— Вы знаете, что да.
— Я не буду больше! Я не хочу! — упрямо выговорила Карин, гладя на вцепившиеся в подол платья руки.
— Мне неприятно напоминать вам, Карин. Но мне не отказывают.
Карин судорожно выдохнула и резко выпрямилась. До нее наконец дошел смысл того что говорит император. Как и то, что он уже некоторое время стоит рядом с ней и успокаивающе гладит по плечам.
— Ваше Императорское Величество! — Карин резко вскочила и отступила на шаг.
И что ей делать?
Императору не отказывают. Ни по каким причинам. Но… но… остается только пролепетать: это так неожиданно, ваше величество, я так растеряна! — и начать раздеваться.
— Я уже много лет как Императорское Величество. Вы успокоились наконец или вам нужно еще пол часа на истерику?
— У меня есть выбор? — выпалила Карин, чуть запнувшись. И что будет со мной в случае отказа? Но этого она не спросила. Карин очень быстро научилась бояться мужа. И с детства испытывала благоговейный страх перед его отцом. Но раньше она никогда не задумывалась, чего именно ей следует опасаться. И стоит ли испытывать терпение человека, от которого зависит ее жизнь?
— Нет. У вас нет выбора. Лучше ответьте, вам действительно так отвратительна мысль родить моего ребенка? — Эзар сделал ударение на слове «моего». — Или вы просто не хотите разделить со мной постель?
— Не больше, чем с вашим сыном! — до Карин дошло. Что она сказал, и краска стремительно залила лицо. — Ох… Нет! Я просто никогда не думала об этом. Я… я даже не задумывалась. Можете ли вы еще иметь детей.
— Могу. И поскольку, в отличие от собственного сына, никогда не был алкоголиком и не травил себя наркотиками, мои дети будут по крайней мере здоровыми.
— По крайней мере?! — Карин инстинктивно прижала руки к животу. На самом деле это не было так уж больно. Просто… просто непереносимо. Родить урода, мутанта — страшно для любой барраярки. Лучше уж действительно убить плод в самом начале. Раньше, еще до замужества, Карин была с этим согласна. Она просто не задумывалась, как это — ждать ребенка. Со страхом, омерзением, тревогой, но ждать. Как не думала о том, что свое женское предназначение можно исполнять по указке и под контролем врача.
В первый раз, когда Зерг просто вваливался к ней каждую ночв пьяный до невменяемости, пока она не забеременела —тогдашнее скотство и то было как-то чище. Естественней. И выкидыш тоже был… хм, естественным. Просто еще один визит пьяного супруга на всякий случай… и все.
Из случившегося были сделаны соответствующие выводы. Трезвый Зерг оказался гораздо страшнее пьяного. Зато в строго определенные дни месяца. Диета. Постоянные анализы. Неизменно вежливый врач… Логическим продолжением была бы техническая случка под присмотром специалистов или искусственное оплодотворение. Карин не знала, почему ее избавили от этого. Даже не знала, было бы это хуже или нет.
Не пренебрегли даже не слишком популярной на Барраяре диагностикой. Карин до этого и не подозревала, что можно определить здоров ли ребенок еще в утробе матери. Она была благовоспитанной фор-леди, ей не было положено задумываться о таких вещах. После второго аборта пришлось. Третьему она не удивилась и даже почти не расстроилась. Не было ни страха, ни волнения, ни злости. Она просто закрыла глаза, с четкой мыслью, что хочет чтобы все на этом закончилось. Оно бы и закончилось, но ее почему-то откачали.
Сейчас четыре месяца спустя оказалось, что ничего не только не закончилось, но что она не испытала и половины возможных унижений.
— А если будет девочка? — устало спросила Карин. — Или это будет такой же выродок, как ваш сын? Если ничего не получится, в конце концов? Что тогда? Кто следующий на очереди в быки производители? Кто-то, в ком достаточно вашей царственной крови? Или может, сразу возьмете кого поздоровее и помоложе и сразу обновите генофонд династии? Чтобы хватило на несколько поколений? А потом, во избежание разглашения, донора можно устранить. Как и меня. Впрочем, насколько я знаю. Можно меня оплодотворить и искусственным способом. Тогда будет полная гарантия.
.